Сам нашел, что-то не на каждом шагу лежит эта брошюра. В гугле нет, на торрентах нет
Террористическая борьба
Каждый человек имеет право убить тирана, и народ не может отнять этого права ни у одного из своих граждан.
Сен-Жюст (1793)
Смертная казнь противна законам гуманности, но если бы ее даже не существовало, то для тиранов ее следовало бы установить.
Миньо (1793)
Право казнить тирана совершенно тождественно с правом низложить его. Как то, так и другое производится совершенно одинаково, без всяких судебных формальностей... С точки зрения свободы нет личности более подлой, с точки зрения человечности нет человека более виновного.
Робеспьер (1793)
I
Подобно тому, как первоначальные силы природы просты и немногочисленны, но проявляются в миллионах самых разнообразных и причудливых форм, так и внутренние причины революции вечно одни и те же, хотя каждый раз она является в мире в новом неожиданном виде.
Когда в глубокой древности могучие леса покрывали современную Европу и только одинокие замки феодалов возвышались здесь и там, отделенные друг от друга громадными пространствами; когда больших городов было много и армии королей не достигали значительных размеров; когда пути сообщения были одинаковы и для королевского войска и для восставшего народа, а вооружение было с обеих сторон почти одно и то же, — революционные движения проявлялись в форме больших крестьянских восстаний... Но время шло, — феодализм, дробивший средневековое государство, мало помалу падал, короли получили в свое распоряжение громадные материальные средства и войска, сгущение населения и поднятие уровня потребностей цивилизованных классов привели к улучшению путей сообщения между центрами и провинцией, — и крестьянские движения стали подавляться в самом их зародыше.
Между тем развитие мануфактуры привело к скоплению рабочего люда в городах, и центр революционной жизни перешел к городскому населению. Кривые, узкие, извилистые улицы и переулки прежних городских предместий, стиснутые, как ущелья, между рядами противоположных домов, из окон которых могли просовываться с одной стороны на другую жерди для просушки белья, как нарочно были созданы для баррикад. Многочисленность трудящегося народа, его близость к центру врагов и происходящая отсюда возможность нанести им решительный удар увеличивали вероятность победы и давали восставшему народу уверенность в своих силах.
И вот победоносная революция пронеслась в новом виде над миром, разбивая старые цепи, разрывая прежние путы и ниспровергая в прах отжившие кумиры.
В настоящее время в беспредельных равнинах России, с ее редкими деревнями и сравнительно незначительными рабочими городками, где разрозненность крестьянского населения мешает сорганизоваться большому деревенскому восстанию, а незначительность городского пролетариата не представляла до сих пор серьезной опасности для правительства, начинающаяся революция приняла совершенно своеобразные формы. Лишенная возможности проявиться в деревенском или городском восстании, она выразилась в «террористическом движении» интеллигентной молодежи.
И крестьянские движения, и восстания городского пролетариата, и современная борьба интеллигенции с правительством в России, все это только разные формы одной и той же революции. Вечно одна и та же, она только меняла свои формы сообразно условиям времени.
II
Как каждая революция начиналась с развития подготовительных идей, так и русское движение проявилось прежде всего в самоотверженной проповеди нового идеально-прекрасного строя жизни.
Начавшись в 1872 г. пропагандой среди рабочего населения Петербурга, это движение вскоре перешло к провинциальному населению.
В крестьянской сермяге, с посохом в руках и котомкой книг за плечами, отряхнув с ног прах дряхлого мира шли пропагандисты по селениям и деревням своей необозримой родины.
Не было губернии, куда не заходили бы они со своею проповедью. Движение быстро росло и летом 1874г. пропаганда охватила почти всю Европейскую Россию.
Но как ни неожиданно было это движение для правительства, последнее немедленно приняло против него свои меры, и к концу 1874 г. почти все пропагандисты томились в казематах в ожидании ссылки, каторги или бесконечного заключения в центральных тюрьмах.
В 1875 г., потерпев окончательное поражение в деревнях, движение снова направилось к городскому люду для того, чтобы действовать через него в деревне, но и здесь оно было задушено правительством; почти все пропагандисты этого периода и рабочие, последовавшие за ними, были схвачены при первых шагах своей деятельности...
В 1876-1877 гг. настало затишье, изредка прерываемое противоправительственныии демонстрациями мирного характера и двумя-тремя революционными попытками в том или другом направлении. Продолжать прежний путь, не обращая внимания на преследования правительства, было очевидно невозможно. Волей-неволей приходилось сводить с ним счеты.
И вот мало-помалу начались таинственные убийства правительственных деятелей.
24 января 1878 г. раздался выстрел в Петербургского градоначальника Трепова в его приемной; этот выстрел сделался точкой перелома во всей последующей борьбе. Начиная с этого момента, движение определялось и пошло почти без уклонений к своей уже ясно поставленной цели.
Неизвестные ни обществу, ни правительству личности все чаще и чаще стали появляться словно из-под земли и устранять с дороги того пли другого из правительственных деятелей. Совершив казнь, они исчезали без следа. Так были убиты Мезенцев, Кропоткин, Рейнштейн и несколько других... Ни обыски, ни аресты, массами практикуемые правительством, не привели ни к чему. Правительство решилось испытать систему белого террора и приговорило бежавшего из ссылки Бобохова к повешению... Как бы в ответ на этот зверский приговор на следующий же день раздался выстрел в Дрентельна...
С этого времени события становятся все более и более грандиозными. Глава реакции и руководитель преследований, царь, делается мишенью для революционеров и против него направляются почти все попытки. 2 апреля 1879 г. Соловьев дал по нему свои пять выстрелов и погиб. Испуганный царь поспешил уехать в Ливадию. Россия была разделена между 5 генерал-губернаторами. Наступил мрачный период казней.
Все лето 79 г. прошло как страшное затишье перед грозой. В ноябре царь решился уехать из Ливадии и на дороге был встречен взрывом динамита.
Аресты усилились снова, но также не дали никаких положительных результатов. Правительство, смотревшее на арестованных прежде социалистов как на заложников, стало вымещать на них свою злобу. Снова произошло несколько казней. В ответ на это 5 февраля в самом Зимнем дворце под столовою императора был произведен взрыв динамита, убивший 10 человек из его стражи, контузивший и ранивший 53-х.
Назначена была диктатура Лорис-Меликова и встречена при самом своем начале покушением Млодецкого.
Правительство стало заигрывать с либеральными и консервативными элементами общества, стараясь привлечь их на активную борьбу с революционерами. Наступил период лицемерного либерализма и скрытой жестокости. Таков общий характер совершавшейся до сих пор революции.
Сначала отрывочная, несистематичная, более самозащита, чем нападение, она делалась все грознее и последовательнее и предъявила наконец правительству свои первые ясно сформулированные требования (См. прокламацию Исполнительного комитета по поводу 19 ноября).
III
Какова вероятная судьба этой новой формы революционной борьбы, которая могла бы быть названа «террористической революцией»?
Чтобы ответить более или менее положительно на этот вопрос, надо бросить общий взгляд на смысл движения и его условия.
Положение дел таково: во главе государства стоит всемогущее правительство с его шпионами, тюрьмами, и пушками, с его миллионами солдат и добровольных слуг и ведающих и не ведающих, что творят, правительство, в борьбе с которым были бессильны все народные восстания, все открытые революционные попытки молодежи...
Против этой громадной организации, стягивающей железными когтями всю страну, способной по одному мановению своего повелителя раздавить и уничтожить десятки тысяч его явных врагов, подавленный, по живучий элемент населения — интеллигентная русская молодежь - выдвигает горсть людей незначительную по числу, но сильную и страшную своей энергией и неуловимостью.
В этой кучке сосредотачивается вся активная, непосредственная революционная борьба.
Напору всемогущего врага она противопоставляет непроницаемую тайну.
Ей не страшны его многочисленные шпионы, потому что ее оберегает от них ее способ борьбы, не требующий сближения с посторонними малоизвестными личностями, немногочисленность ее рядов, которая позволяет ей выбирать к себе в товарищи только людей испытанных и надежных... И III отделение знает, как мало ее членов попадалось в руки правительства по милости его шпионов!
Ей не страшны штыки и армии правительства, потому, что она и не ищет столкновения с этой слепой неосмысленной силой, бьющей кого велят. Эта сила страшна только для явного врага. Против тайного она совершенно бесполезна.
Ей страшна .только ее собственная неосторожность, которая может погубить отдельных ее членов, но и эта гибель будет временной. Враждебные правительству элементы лучшей части населения выдвинут взамен новых деятелей, которые будут продолжать их дело.
Она бессмертна, потому что ее способ борьбы входит в жизнь, делается традиционным.
В руках подобной «кучки людей» тайное убийство является самым страшным орудием борьбы, «Вечно направленная в одну точку «злая воля» делается крайне изобретательной и нет возможности предохранить себя от ее нападения»... Так говорили русские газеты по поводу одного из покушений на жизнь императора. И это верно: человеческая изобретательность бесконечна...
Перед 19 ноября никто бы не поверил, что несмотря на все меры, принимаемые полицией при возвращении императора из Ливадии, можно подвести подкоп под железную дорогу; перед 5 февраля никто бы не поверил, что заговорщики могут проникнуть во дворец. Но террористическая борьба именно и представляет то удобство, что она действует неожиданно и изыскивает способы и пути там, где этого никто и не предполагает.
Все, чего она требует для себя — это незначительных личных сил и больших материальных средств.
Она представляет совершенно новый прием борьбы.
Массовые революционные движения, где люди нередко встают друг против друга в силу простого недоразумения, где народ убивает своих собственных детей, в то время, как его враги из безопасного убежища наблюдают за их гибелью, — она заменяется рядом отдельных, но всегда бьющих прямо в цель политических убийств. Она казнит только тех, кто действительно виновен в совершающемся зле. Террористическая революция представляет поэтому самую справедливую из всех форм революции.
Она представляет в то же время и самую удобную ее форму.
С незначительными силами она дает возможность обуздывать все усилия до сих пор непобедимой тирании.
«Не бойтесь царей, не бойтесь деспотических правителей, — говорит она человечеству, -— потому что все они бессильны и беспомощны против тайного, внезапного убийства!»
Таков смысл совершающегося в России движения. Никогда в истории не было еще столь выгодного положения для революционной партии и столь удачно выбранных приемов борьбы. И если вместе с существующей теперь террористической группой возникает в России целый ряд самостоятельных террористических обществ, которые, узнав друг друга в борьбе, соединятся в одну общую организацию, которая со всех сторон откроет свои действия против правительства; если тяжелая двух -трехлетняя борьба русских террористов оставила в молодежи хотя какие-нибудь традиции,, — то нет сомнения, что скоро наступят последние дни монархизма и насилия, и откроется широкая дорога для социалистической деятельности в России...
IV
Террористическое движение в России имеет еще одну отличительную черту, которую не замечаем мы, его современники, но значение которой громадно. Она одна способна сделать целый перелом в истории революционной борьбы.
Ненависть к народным угнетателям всегда была сильна в человечестве, и уже не раз самоотверженные люди ценою своей собственной гибели пытались уничтожить жизнь того, в ком олицетворялось насилие. Но каждый раз они погибали и сами. Акт человеческого правосудия над тираном совершался, но вслед за ним наступало и возмездие.
Среди гробового молчания подавленного народа поднималась кровавая плаха, приносилась кумиру монархизма человеческая жертва и народная Немезида снова опускала свою едва поднятую голову. И удовлетворенное на миг чувство высшей справедливости сейчас же помрачалось гибелью великодушного и самоотверженного человека. Самая мысль о цареубийстве стала наконец казаться чем-то страшным, трагическим. Она скорее вызывала представление о безнадежном отчаянии, о великодушном самоубийстве, чем о непримиримой борьбе с угнетением... Она говорила людям о страшных нравственных страданиях, о невыносимой внутренней ломке, которую пришлось пережить цареубийце, прежде, чем он, окончив расчет с жизнью, шел на свой подвиг, и делала этот подвиг исключительным, недосягаемым, ненормальным. Цари знали, что таких самоубийц-героев мало — и потому, оправившись от первого потрясения, снова продолжали свои насилия.
Совсем не то современная террористическая борьба. Здесь правосудие совершается, но исполнители его могут остаться и живы. Исчезая бесследно, они могут снова бороться с врагом, снова жить и работать для своего дела. Мрачное чувство не примешивается к сознанию восстановленного человеческого достоинства.
То была борьба отчаяния, самопожертвования; это — борьба силы с силой, равного равным; борьба геройства против гнета, знания и науки — против штыков и виселиц.
Она не говорит уже человечеству о безнадежности и самоубийстве. Нет, она говорит ему о могучей любви к свободе, способной сделать человека — героем, способной придавать людям исполинскую силу совершать почти нечеловеческие дела.
Цари и деспоты, угнетающие народ, уже не могут жить спокойно в своих раззолоченных палатах. Среди грома музыки, среди восторженных криков бесчисленной толпы, за десертом изысканного обеда, им кажется: вот-вот — земля обрушится под ногами и невидимый мститель оглушительным взрывом динамита даст знать врагам свободы, что их час пробил...
V
Нетрудно угадать, каким путем должна идти террористическая борьба, чтобы вернее достичь своей цели.
За периодом активной деятельности наступает всегда период утомления, когда наименее утомленная сторона представляет побежденной свои требования. Мы уже доказывали, что положение террористической партии в борьбе гораздо выгоднее положения правительства, благодаря великой идее, воодушевляющей ее, тайне, окружающей ее деятельность, и тому оружию борьбы, которое она употребляет для своей цели. При таких условиях победа рано или поздно неизбежна, и правительство должно будет удовлетворить представленные противниками требования.
Каковы могут быть эти требования?
Рассмотрим наше прошлое. Русское революционное движение всегда ставило своей целью перемену не только политического, но и экономического строя, без которого немыслима полная политическая свобода для рабочего населения. Проповедь в народе идей социализма — вот орудие, которое избрала для достижения своей цели русская социалистическая партия со времени своего возникновения в начале 70-х годов. Террористическое движение было результатом преследований правительства, сделавших пропаганду чрезвычайно затруднительной, если не невозможной. Очевидно поэтому, что террористическая борьба немедленно прекратится, как только социалисты завоюют для себя фактическую свободу мысли, слова и действительную безопасность личности от насилия, — эти необходимые условия для широкой проповеди социалистических идей. Наступит период затишья террористической борьбы, движение молодежи, снова направится в народ, и безжизненные формы современной государственной иерархии в том или другом виде просуществуют до тех пор, пока сознавший наконец свои права и восставший массами народ не сметет их со своей дороги и на развалинах современного экономического и общественного порядка не устроит новый, лучший строй, основанный на требованиях всеобщей свободы и справедливости.
Нет сомнения, что косвенным продуктом террористической борьбы в России до ее окончания будет между прочим и конституция. Уверившись в негодности полиции и жандармов при новой форме революционной борьбы, правительство попробует привлечь к себе сторонников из классов, заинтересованных в поддержке существующего экономического строя. Наступит время императорского парламента, при котором под покровом общественной воли будет практиковаться такое же бесцеремонное насилие, как в настоящее время в Германии. Правительство будет иметь несколько более сторонников, но уничтожит ли это возможность бороться по-прежнему?
Нетрудно увидать, что - нет.
Чем могут быть полезны правительству буржуазные элементы? Очевидно —только выслеживанием крамолы, Но шпионство и доносы развились уже в России до такой степени, что нет возможности рассчитывать на их дальнейшее увеличение при каких угодно изменениях форм правления. Не говоря о множестве предательств, происходивших в обществе, за последние годы, в массе анонимных писем, которыми бывало завалено III отделение при всяком политическом убийстве, мы видали 12— 14-летних мальчиков, доносящих на своих знакомых, у которых им удалось заметить какую-нибудь подозрительную книгу. При таких условиях нам нет надобности доказывать, что все подпольные типографии и террористические дела существовали больше незнанием о них теперешних «либеральных» элементов, чем их заведомым покровительством. Мы уже не говорим о таких случаях борьбы, как подкоп под Московско-Курскую железную дорогу или взрыв в Зимнем Дворце, где неизбежность доноса очевидна при первом подозрении окружающих как при конституционных, так и не конституционных порядках. Если склонность буржуазных элементов к доносам не устраняла возможности террористической борьбы теперь, то она не устранит ее и в будущем. Невозможность же других способов борьбы с «крамолой», как, например, воздействия в семье и школе, где оно уже давно практиковалось безуспешно гр. Толстым, настолько очевидна, что .о ней не стоит и говорить.
Идея террористической борьбы, где наибольшая горсть людей является выразительницей борьбы целого народа и торжествует над миллионами врагов такова — что раз выясненная людям и доказанная на практике, не может уже заглохнуть. Каждое насилие будет порождать само собою новых мстителей, каждый тиран новых Соловьевых и Нобилингов, и самое существование деспотизма и монархизма быстро сделается невозможным.
Тогда не страшно будет революционерам-террористам по миновании надобности в их борьбе направить свои силы на подготовление социальной революции в народе. Все равно: их идея будет жить в воспоминаниях масс и с каждым новым проявлением насилия над страною террористические группы, неизвестно куда исчезнувшие, будут неизвестно откуда и приходить.
Русским террористам предстоят две в высшей степени важные и серьезные задачи.
1. Они должны разъяснить теоретически идею террористической борьбы, которую до сих пор каждый понимал по-своему. Вместе с проповедью социализма необходима широкая проповедь этой борьбы в тех классах населения,. в которых благодаря их близости к современной революционной партии по нравам, традициям и привычкам, пропаганда еще возможна и при настоящих неблагоприятных для нее условиях. Только тогда будет обеспечен для террористов приток из населения свежих сил, необходимых для упорной и долговременной борьбы.
2. Террористическая партия должна на практике доказать пригодность тех средств, которые она употребляет для своей цели. Системой последовательного террора, неумолимо карающего правительство за каждое насилие над свободой, она должна добиться окончательной его дезорганизации, деморализации и ослабления. Она должна сделать его неспособным и бессильным принимать какие бы то ни было меры к подавлению мысли и деятельности, направленной к народному благу. Этими двумя путями она уже сделает свой способ борьбы традиционным и уничтожит самую возможность деспотизма в будущем.
Как выполнят свою задачу современные террористы, это покажет будущее. Но мы твердо уверены, что террористическое движение обойдет все лежащие на его пути препятствия и торжеством своего дела докажет всем противникам, что оно вполне удовлетворяет условиям современной действительности, выдвигающим на первый план такого рода борьбу.
Николай Морозов.
Женева, 1880.
